Учение Гроция о праве войны и мира было направленно на формирования нового типа мирового сообщества, основанного на рационально-правовых принципах равенства, сотрудничества и взаимности в отношениях между всеми людьми, народами и государствами, на идее единого международного правопорядка, добровольно устанавливаемого и последовательно соблюдаемого суверенными государствами. В этой связи одним из принципов международного права считал незыблемость договоров между государствами.

Книги Гроция уже в 1627 г. по распоряжению папы были внесены в индекс запрещенных книг, но, тем не менее, уже два столетия гуманистические идеи в области международного права не теряют своей ценности и актуальности.

Гуго Гроций является пионером рационалистической идеи, естественного права нового времени.

Ему принадлежит введение социальной аксиомы - человек по своей природе есть свободное создание, предназначенное для социального общежитие. Эта аксиома противоречила тому, что было на практике, и поэтому в этой аксиоме содержался большой революционный смысл (революция 1640г. в Англии).

Основателем школы естественного права, теоретического стержня концепции гражданского общества считается Гуго Гроций (1583-1644). Необыкновенные способности его проявились уже в ранней молодости. 11 лет он поступает в Лейденский университет. По учености его сравнивали с Эразмом Роттердамским. В 15 лет Гроций защищает тезисы по философии, юриспруденции, математике. Его отправили послом Голландии в Париж, где Генрих IV, пораженный его ученостью, воскликнул: "Вот чудо Голландии!".

Политическое учение Б. Спинозы.

Жизнь и деятельность Баруха Спинозы (1632 - 1677) протекали в условиях резкого обострения нападок кальвинистского духовенства на республиканское правительство, попыток дворянства установить монархию. Спиноза был современником революции в Англии. Острые противоречия эпохи нашли выражение в его учении. Его работы, посвящённые политико-правовой проблематике: "Богословско-политический тракт" (1670) "Этика, доказанная геометрическим методом" (1675) "Политический трактат" (1677).

В основу исследований Б. Спинозы положен эмпирический метод. По мнению Спинозы, естественное право вытекает из природы. Естественное право - это законы природы "открытые естественным светом", т.е. человеческим разумом.

В естественном состоянии, согласно Спинозе, все (люди и другие природные существа, умные и глупые, сильные и слабые) равны в том смысле, что все они одинаково, по одному и тому же основанию имеют право на все по своему произволу и желанию, хотя реальное содержание и объем этих естественных прав разных людей (и других естественных существ) различны и зависят от размера их фактической мощи (умственной и физической). Высший закон природы заключается в стремлении каждого к самосохранению. Однако в естественном состоянии, где отсутствует какое-либо общее для всех право, самосохранение людей, достижение ими своих желаний и безопасного существования не могут быть обеспечены.

Поэтому необходимо образование государства, которое возникает вследствие заключения общественного договора. Согласно Спинозе, "естественное право каждого в гражданском состоянии не прекращается". Главное различие между естественным и гражданским состояниями заключается в том, что в гражданском состоянии возникает договорно-установленное высшее (суверенное) естественное право государства, т.е. здесь появляется общее для всех право и общий уклад, общий гарант и защитник безопасности, и все боятся одного и того же - верховной (суверенной) власти.

Верховная власть, "не связывается никаким законом, но все должны ей во всем повиноваться".

"Частное гражданское право", т.е. права гражданина в государстве - это разрешенные в условиях гражданского состояния естественные права индивида, т.е. дозволенная верховной властью часть естественного права.

Критерием во взаимоотношениях индивида и государства является степень их разумности. Конечная цель государства - освободить каждого от страха, обеспечить его безопасность и возможность наилучшим образом удерживать свое естественное право на существование и деятельность без вреда себе и другим. "Цель государства в действительности есть свобода". Поэтому, несмотря на то, что все "обязаны безусловно исполнять все приказания верховной власти, хотя бы она повелевала исполнять величайшую нелепость", Спиноза признаёт естественное право народа на восстание, в случае нарушения государством условий общественного договора.

Спиноза выделяет три формы государства - монархию, аристократию и демократию. При этом Спиноза является сторонником демократии. Однако он не отрицает приемлемость монархии и аристократии. Среди них Спиноза отдает свое предпочтение федеративной форме аристократической республики, в которой верховная власть сосредоточена во многих городах.

Политико-правовое учение Спинозы было определенным шагом к постижению сущности государства и права. Его стремление освободить теорию политики от морализирования, привнесения в нее субъективных оценок предопределило отождествление силы и права, "мощи" и законов природы. Применительно к политике такое отождествление в концепции Спинозы стало средством обоснования "границ государственной власти", прогрессивных политико-правовых программных требований.

Представление о силе как основе права было определенным выходом за рамки чисто рационалистических схем, ориентировало теоретический поиск основ и законов развития права и государства на отношения, лежащие за пределами договоров, соглашений, волеизъявлений отдельных и многих лиц, намечало путь углубления исканий в теории права и государства.

Главной причиной написания «Трех книг о праве войны и мира» было стремление Гроция доказать, что во время войны глас закона не заглушается грохотом оружия. Гроций осуждал агрессивные, захватнические войны, считал, что их зачинщики должны нести ответственность. Если же война началась, то она должна вестись ради заключения мира и подчиняться принципам естественного права.

Цель трактата – решение актуальных проблем международного права. Разбор теоретических проблем войны и мира потребовал решения более общих вопросов о праве, справедливости, их источниках, формах существования, методах изучения. В результате Гроцием была разработана политико-правовая доктрина, основанная на новой методологии, содержащая оригинальные решения ряда проблем общей теории права и государства, а также некоторые радикальные для того времени программные положения.

В посвящении, которым открывается книга Гуго Гроция «О праве войны и мира», указывается, что она написана в защиту Справедливости.

Он пытается иначе разрешить проблему соотношения войны и права.

Разрешение этой проблемы упиралось в разрешение вопроса о том, что собой вообще представляет право. Поставив такой вопрос, Гроций пишет, что в научную плоскость его можно перевести, лишь тщательно отделив в законах правила, возникшие путем установления, от правил, вытекающих из самой природы.

В трактате же «О праве войны и мира» он иначе решает этот вопрос, расходясь с римскими юристами в определении сферы действия естественного права. Гроций заявляет, что нет никакого “восприимчивого к праву существа”, кроме человека.

Человек, по словам автора трактата «О праве войны и мира», есть живое существо высшего порядка. К числу свойств, присущих человеку, относится стремление к общению. Очевидно, что здесь Гроций воспроизводит точку зрения Аристотеля, видевшего в человеке социальное животное, для которого якобы в силу самой его природы характерна общительность. Отправляясь от такой точки зрения, Гроций указывает, что человеку присуще не просто стремление к общению, а стремление к спокойному и руководимому собственным разумом общению... с себе подобными. Для общения люди наделены особым органом речи; они вместе с тем обладают способностью к знанию и деятельности согласно общим правилам. Во всем этом Гроций прежде всего и усматривает отличие человека от прочих живых существ, не будучи в состоянии понять, что людей из царства животных выделяет труд, для которого решающее значение имеет изготовление орудий производства.

Именно контролируемое разумом стремление к общению, составляющее особенность человеческой природы, Гроций объявляет источником естественного права. Принципы естественного права отвечают коренным нуждам общежития людей. Это право, как говорится в трактате «О праве войны и мира», есть предписание здравого разума, коим то или иное действие, в зависимости от его соответствия или противоречия самой разумной природе человека, признается либо морально позорным, либо морально необходимым.

В трактате «О праве войны и мира» говорится, что права в области международных отношений создаются по взаимному соглашению государств из соображений пользы. В данном случае, стало быть, мы сталкиваемся с тем же побудительным мотивом в действиях людей, как и при установлении внутригосударственных законов.

Вопрос о войне встает лишь в отношении споров лиц, не связанных воедино внутригосударственным правом. Война ведется против тех, кого нельзя принудить к чему-нибудь в судебном порядке. Определяя войну как состояние борьбы силою, Гроций заявляет, что под такое определение подходят и частные, и публичные войны.

Частные войны – это те, которые ведутся лицами, не являющимися носителями гражданской власти. Публичные же войны представляют собой войны, ведомые органами гражданской власти.

Война, по словам Гроция, приносит великие бедствия. Поэтому, когда имеют место колебания в признании справедливого характера назревающей войны, следует отдавать предпочтение миру.

Существуют, как полагает Гроций, три способа предотвращения войны. Спор, готовый вылиться в военный конфликт, может быть, во-первых, разрешен посредством переговоров. Во-вторых, для его разрешения заинтересованные стороны могут выбрать третейского судью. В-третьих, спор возможно решить с помощью жребия.

Левиафан» Т. Гоббса.

Методология Гоббса формировалась под сильным влиянием идей Возрождения и Реформации. Г. Создает сенсуалистическую теорию познания, считая, что человек не обладает врожденными истинами, а получает их из внешнего мира. Гуманистический антропоцентризм стал основой организма в его концепции государства, построенного по образцу человеческого организма.Гоббс первым создает светскую концепцию гос-политической власти, т.е.гос-во является механизмом, который движется по законам, подобным законам движения людей.Г.переходит к естественно-правовой теории происхождения государства как результата общественного договора,т.е.действий людей, а не Бога.Для оценки правовых норм использует понятие: «не делай другим того, чего не хотел бы, чтобы сделали тебе». Движущей силой развития государства Г.считает потребности людей, основными человеческими качествами являются разум и эгоизм, кот.лежат в основе «естественных страстей».Г. считает, что к войне ведут 3 черты человека: соперничество, недоверие, стремление к славе, а целями войны явл-ся нажива, честь и безопасность. Так возникает естественное состояние общества, как война против всех и как господство «естественных страстей». По мнению Г. Не сила, а закон может быть мерой индивидуальной свободы. Концепция Г.-«политический реализм»-природное стремление людей к объединению основано на эгоизме, на любви к себе, а не к ближним, все долгосрочные объединения людей основаны на страхе и т.д. Выход из такого естественного состояния Г. Видит в заключении общественного договора, т.е. в создании государства и в переходе к гражданскому состоянию.Г. предоставляет государству право использования «меча справедливости» для обеспечения внутреннего порядка, право «меча справедливости» совпадает с правом «меча войны», государство вправе принудить граждан к участию в войне и наказывать за отказ. Это означает превращение абсолютной свободы в условную или относительную, т.е. у человека при превращении его в гражданина появляются еще и обязанности. Г. полагает, что в области публичного (политического) права гос.власть должна быть абсолютной, т.е в области политических отношений у государства(Левиафана) должны быть только права, а у подданных-только обязанности.В то же время в области частно-правовых отношений у подданных д.б.широкий набор прав и свобод. Г. не признает для граждан абсолютного права частной собственности,т.к. это разрушает его Левиафан. Г. определяет государство как «единую личность, чья воля основана на соглашении многих людей». Народ как государство руководит через реализацию воли одного человека (монарха) или собрания(парламента). Для обозначения гос.власти Г. использует символ Левиафана-это морское чудище, змей или кит из Ветхого Завета.

Государство-это суверен, т.е. носитель государственного «лица» или политической власти, которую он осуществляет через избираемых или назначаемых должностных лиц. Для Г.суверен-это логическая и юридическая первопричина власти, которая направляет и обусловливает деятельность государственного механизма. Г. вводит в политико-правовую мысль принцип сдержек и противовесов, деятельность чиновников должна подчиняться естественным и позитивным законам, но не произвольной воле суверена.Г.создает перечень естественных законов, например таких как: необходимо стремиться к миру везде, где это возможно или искать средства для ведения войны, все люди по своей природе равны друг другу, они не равны по своему богатству, знатности или власти, основанных на гражданских законах, каждый человек обязан предоставить другим те же права, которые он требует для себя и т.д.

Г.различает формы государства по носителю верховной власти, он выделяет как самостоятельные формы монархию, аристократию и демократию, считая тиранию, олигархию и анархию только отрицательными оценками других форм их политическими противниками.Г.различает монарха и тирана не оп объему власти, а по способу её получения(с согласия граждан или нет) и по способу получения(почетному или позорному). Г.негативно оценивает демократию,т.к.она допускает к участию в управлении государством не готовых к этом граждан. народ оценивает как «разрозненную толпу».Монархия-более эффективный способ управления гос-м., так как способна обеспечить законность гос.управления, в отл.от демократии.

V. А так как поднимать спор о праве было бы напрасно, если бы право само по себе не существовало, то в виде напутствия и для защиты нашего труда от нападок надлежит дать краткое опровержение этого глубочайшего заблуждения. ...

VI. ...К числу свойств, присущих человеку, относится стремление к общению, или, что то же, общительность, но не всякая общительность, а именно - стремление к спокойному и руководимому собственным разумом общению человека с себе подобными... Оттого-то и не следует в качестве всеобщего правила утверждать, будто каждое животное по природе стремится только к собствен­ной пользе. ...

VIII. Такое соблюдение (правил) общежития, изображенному нами лишь в общих чертах как присущее человеческому разуму, есть источник так называемого права в собственном смысле: к нему относятся как воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой вещи и возмещение извлечен­ной из нее выгоды, обязанность соблюдения обещаний, возмеще­ние ущерба, причиненного по нашей вине, а также воздаяние лю­дям заслуженного наказания.

IX. Из такого понятия права вытекает другое, более широкое, поскольку человек перед прочими животными имеет не только способность к общению, о чем уже было сказано, но и силу сужде­ния для оценки того, что способно нравиться или причинять вред как в настоящем, так и в будущем, а также того, что может приво­дить к тому и другому. Понятно, что человеческой природе свой­ственно, в согласии с разумом, в этих обстоятельствах руководствоваться здравым суждением и не уступать ни угрозам страха, ни соблазнам доступных удовольствий, и не предаваться безрас­судному порыву; а то, что явно противоречит такому суждению, следует рассматривать как противное также естественному праву, а тем самым - и человеческой природе.

X. Сюда же относится благоразумная соразмерность в безвоз­мездном распределении между отдельными людьми и общества­ми причитающихся им благ, с оказанием предпочтения при та­ком наделении то мудрейшему перед менее мудрым, то родичу перед чужестранцем, то бедному перед богатым, поскольку это сообразно с действиями каждого и природой каждой вещи. Издавна уже и весьма многие признают эту отрасль частью права в тесном смысле слова, между тем как это самое право в соб­ственном смысле слова имеет весьма отличную природу, потому что оно состоит в том, чтобы предоставлять другим то, что им уже принадлежит, и выполнять возложенные на нас по отношению к ним обязанности. ...

XII. А вот, кроме первого, естественного, и другой источник права, а именно - проистекающий из свободной воли бога, пови­новаться которой беспрекословно повелевает нам самый наш ра­зум. Но и самое естественное право, о котором мы упоминали, или та самая общительность, равно как и так называемое право в бо­лее широком смысле, хотя и проистекают из внутренних, прису­щих человеку начал, тем не менее могут быть с полным основа­нием приписаны самому богу, потому что ему было угодно, чтобы такие начала были нам присущи. ...

XIII. К сказанному следует добавить, что данными им закона­ми бог сделал эти начала более доступными, даже для людей со слабыми умственными способностями; он также воспретил как в наших собственных интересах, так и в интересах других давать волю необузданным порывам, влекущим нас в противоположных направлениях, укрощая наиболее бурные порывы самыми суровы­ми мерами и сдерживая их в границах и справедливых пределах.

XIV. К тому же и священная история, сверх того, что содер­жится в ее предписаниях, немало способствует также возбужде­нию в нас того же стремления к общению, так как показывает нам, что все люди произошли от одних и тех же прародителей. Так что можно подтвердить с полным основанием то, что выска­зал некогда Флорентин в ином смысле..., а именно, что природа установила между нами некоторого рода сродство; откуда следует, что человеку строить козни против человека есть величайшее беззаконие. Среди людей родители подобны божествам, а потому дети обязаны оказывать им если не безграничное, то, во всяком случае, совершенно особого рода повиновение.

XV. А затем, так как соблюдение договоров предписывается естественным правом..., то из этого источника проистекали внутригосударственные права. ...

XVI. Словом, то, что высказано об этом не только Карнеадом (греч. философ), но и другими, а именно, что якобы польза есть как бы мать правды и справедливости, строго гово­ря,- неверно, ибо мать естественного права есть сама природа человека, которая побуждала бы его стремиться ко взаимному общению, даже если бы мы не нуждались ни в чем; матерью же внутригосударственного права является самое обязательство, принятое по взаимному соглашению; а так как последнее получа­ет свою силу от естественного права, то природа может слыть как бы прародительницей внутригосударственного права. Однако к естественному праву присоединяется также польза, ибо по воле создателя природы мы, люди, в отдельности на самом деле беспо­мощны и нуждаемся во многих вещах для благоустроенного обра­за жизни, чтобы с тем большим усердием стремиться развивать совместную жизнь; польза же послужила поводом для возникно­вения внутригосударственного права, ибо как самое сообщество, о котором была речь, так и подчинение возникли и установлены ради какой-нибудь пользы. Оттого-то и те, кто предписывает зако­ны другим, обычно тем самым преследуют какую-нибудь пользу или, по крайней мере, должны ее преследовать.

XVII. Но подобно тому, как законы любого государства пре­следуют его особую пользу, так точно известные права могли воз­никнуть в силу взаимного соглашения как между всеми государ­ствами, так и между большинством их. И оказывается даже, что подобного рода права возникли в интересах не каждого сообще­ства людей в отдельности, а в интересах обширной совокупности всех таких сообществ. Это и есть то право, которое называется правом народов, поскольку это название мы отличаем от есте­ственного права. Эту отрасль права полностью упустил из вида Карнеад, разделивший все право на естественное и на внутригосу­дарственное право отдельных народов. ...

XVIII. ...Подобно тому как гражданин, нарушающий внутри­государственное право ради своей ближайшей выгоды, тем самым подрывает основу собственного своего благополучия и благополучия своего потомства, так точно и народ, нарушающий право естественное и право народов, навсегда подрывает основу своего собственного спокойствия в будущем. Если даже соблюде­ние права не сулит никакой прямой выгоды, тем не менее стрем­ление к тому, к чему мы чувствуем влечение нашей природы, свидетельствует скорее о мудрости, а не о глупости.

XIX. “...Страх побуждает права изобресть, чтобы избегнуть насилья”. Получившее такое истолкование у одного из собесед­ников в диалоге Платона, что законы впервые изобретены из страха перед угрожающей обидой и что люди принуждаются сво­его рода силой к соблюдению справедливости, ведь это положение относится только к тем установлениям и законам, которые дол­жны способствовать осуществлению права на деле; так что мно­гие сами по себе слабые, желая избегнуть угнетения со стороны более сильных, чем они, объединяются для установления и соблю­дения общими силами правосудия, чтобы, не будучи в состоянии порознь равняться силами с могущественными, одолеть их сооб­ща. Только в таком смысле можно признать правильным изре­чение: право есть воля сильнейшего; другими словами, право не получает своего внешнего осуществления, если оно лишено силы для проведения в жизнь; так, законодатель Солон, по собственно­му признанию, совершил великое дело, “узами силу и право навек сочетав воедино”.

XX. Нельзя сказать, чтобы право, лишенное поддержки силой, не имело никакого действия, ибо соблюдение справедливости со­общает совести спокойствие, несправедливость же причиняет тер­зания и муки, подобные состоянию души тиранов, описанному Платоном. Согласное суждение людей честных одобряет справед­ливость и осуждает несправедливость. ...

XXVI. Итак, пусть же умолкнут законы на время военных действий, но только лишь законы внутригосударственные, а имен­но судебные, свойственные мирному времени, но не вечные и свой­ственные всяким временам. Превосходно ведь сказано Дионом Прусийским, что писаное, то есть внутригосударственное право не имеет силы для враждующих сторон, но зато сохраняет силу пра­во неписанное, то есть предписанное самой природой или установ­ленное взаимным соглашением народов. ...

XXVIII. Так как по приведенным основаниям я с давних пор был непоколебимо убежден в существовании в международных сношениях некоего общего права, сохраняющего силу для войны и во время войны, то многие и немаловажные причины побужда­ли меня предпринять настоящий труд. ...

Книга первая

Глава I

ЧТО ЕСТЬ ВОЙНА, ЧТО ЕСТЬ ПРАВО?

III. 1. Давая настоящему исследованию заглавие “О праве вой­ны и мира”, мы, во-первых, как уже сказано, разумеем именно вопрос о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой. И затем - еще другой вопрос: что же может быть в войне спра­ведливо? Ибо право здесь означает не что иное, как то, что справед­ливо,... так как право есть то, что не противоречит справедливос­ти. Противоречит же справедливости то, что противно природе существ, обладающих разумом. ...

IV. От права в этом смысле отлично иное, хотя и зависящее от первого,- касающееся лиц. В этом последнем смысле право есть нравственное качество, присущее личности, в силу которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или иначе. ...Со­вершенное же нравственное качество мы называем способностью, менее совершенное мы называем соответствием; в вещах естествен­ных первым соответствует действие, вторым - возможность. ...

IX. 1. Есть еще третье значение слова “право” - одинаковое с понятием “закон”, если только принять это слово в самом широ­ком смысле, а именно - в значении правила нравственных по­ступков, обязывающего к выполнению какого-нибудь надлежа­щего действия. Во всяком случае, необходима обязанность, ибо советы и какие бы то ни было иные наставления, например, пра­вила чести, не имеющие обязательной силы, не заслуживают на­звания закона или права. Дозволение же, собственно, не есть дей­ствие закона, но - отрицание действия, если только на всякое иное лицо не возлагается обязанность не чинить препятствий лицу, которому что-либо дозволено законом. Мы сказали, кроме того: обязанность к выполнению какого-нибудь надлежащего действия, а не просто - правомерного действия, потому что право в данном смысле имеет отношение не только к предмету справед­ливости, о которой уже была речь, но и к предмету прочих добро­детелей. Тем не менее надлежащее в соответствии с этим правом называется справедливым в широком смысле слова.

2. Наилучшее деление права в принятом значении предложе­но Аристотелем, согласно которому, с одной стороны, есть право естественное, а с другой - право волеустановленное, которое он называет законным правом, употребляя слово “закон” в более тесном смысле. ...

X. 1. Право естественное есть предписание здравого разума, коим то или иное действие, в зависимости от его соответствия или противоречия самой разумной природе, признается либо мо­рально позорным, либо морально необходимым; а, следовательно, такое действие или воспрещено, или же предписано самим богом, создателем природы.;

2. ...Этим признаком такое право отличается не только от человеческого права, но и от права, установленного божественной волей, так как последнее предписывает или воспрещает не то, что само по себе и по самой своей природе есть должное или же не­должное, но то, что недозволено лишь в силу воспрещения и что вменено в обязанность в силу предписания. ...

4. Кроме того, следует иметь в виду, что право естественное распространяется не только на то, что находится непосредственно в зависимости от человеческой воли, но также и на многие по­следствия, вытекающие из актов человеческой воли. Так, напри­мер, право собственности в том виде, как оно существует в насто­ящее время, установлено волей человека; и, однако же, раз оно установлено, то в силу естественного права преступно похищение против воли чужой собственности. ...

5. Естественное право, с другой стороны, столь незыблемо, что не может быть изменено даже самим богом. ...Действительно, подоб­но тому как бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обра­тить в добро. ...

XIII. Другой вид права мы назвали волеустановленным, пото­му что оно имеет своим источником волю. Такое право бывает или человеческое, или божественное.

XIV. Начнем с права человеческого, потому что оно известно большему числу людей. Оно, в свою очередь, бывает или правом внутригосударственным, или же правом человеческим в более широком и в более узком смысле по сравнению с внутригосудар­ственным. Право внутригосударственное есть то, которое исходит от гражданской власти. Власть гражданская господствует в госу­дарстве. Государство же есть совершенный союз свободных лю­дей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы. Право человеческое в более узком смысле, которое не исходит от граж­данской власти, хотя и подчинено ей, бывает различного характе­ра; оно охватывает веление отца и господина и другие, им подоб­ные. Право же в более широком смысле есть право народов, а именно - то, которое получает обязательную силу волею всех народов или многих из них. ...

XV. Право же, установленное волею божества, в достаточной мере понятно для нас из самого названия; оно имеет непосред­ственным источником самую божественную волю. Этим призна­ком оно отличается от права естественного. ...

Глава II

МОЖЕТ ЛИ ВОЙНА

КОГДА-НИБУДЬ БЫТЬ СПРАВЕДЛИВОЙ?

I. 1. Исследовав источники права, перейдем к первому и глав­нейшему вопросу, а именно: может ли какая-либо война быть справедливой, или, иными словами, дозволено ли когда-нибудь воевать? Самый этот вопрос и другие следующие за ним должны быть выведены из самой природы. ...

4. Самые первые побуждения природы ничуть не противоре­чат войне, даже, напротив, скорее ей благоприятствуют. Самая цель войны - сохранение в неприкосновенности жизни и членов тела, сохранение и приобретение вещей, полезных для жизни, - вполне соответствует первым побуждениям природы; и если ради этого окажется необходимым прибегнуть к силе, то это ни­коим образом не противоречит первым побуждениям природы, поскольку даже отдельные животные наделены от природы дос­таточными силами и средствами, чтобы обеспечить себе самосохранение. Ксенофонт говорил: “Все породы животных так или иначе приспособлены к борьбе, что им внушено самой природой”.

5. Здравый же разум и природа общества, ...воспрещают приме­нение не всякого насилия, но только того, которое несовместимо с самим обществом, то есть которое нарушает чужое право. Ибо общество преследует ту цель, чтобы пользование своим достоянием было обеспечено каждому общими силами и с общего согласия. ...Это же самое право гораздо легче усвоить теперь, после того, как по закону и обычаю собственность приобрела свойственную ей форму; это я намерен выразить следующими словами М. Туллия Цицерона в его трактате “Об обязанностях” (кн. III): “Если бы каждый член нашего тела обладал сознанием и считал бы возможным поживить­ся за счет благосостояния соседнего члена, то неизбежно вследствие такого образа действия все тело пришло бы в упадок и погибло бы. Так точно, если кто-либо из нас похитит для себя блага, принадлежа­щие другим, или утащит у кого что сможет ради собственного обога­щения, то человеческое общество и общежитие неизбежно погибнут; ибо каждому предоставлено приобретать необходимое для жизни предпочтительно перед другим, однако же не вопреки природе. При­рода же не терпит того, чтобы мы увеличивали наши возможности, средства и богатства грабежом других”.

6. Следовательно, предусмотрительность и заботы о самих себе не противоречат природе общества, пока не нарушается этим чужое право, и оттого сила, не нарушающая чужого права, - закон на. То же Цицерон выражает таким образом: “Так как существует два способа разрешения споров: один - путем спокойного рассмотрения, а другой - силой, и так как первый способ свой­ственен людям, а последний - диким зверям, то к последнему способу следует прибегать лишь в том случае, если нет возможно­сти воспользоваться первым”. ...

IV. 1. Что же касается того права естественного, которое мо­жет быть названо правом народов, то в достаточной мере извес­тно, что далеко не всякая война заслуживает его неодобрения.

2. Право народов, установленное волею, а также законы и обы­чаи всех народов, как об этом в достаточной мере свидетельствует история, отнюдь не осуждают войн. ...

Глава III

ДЕЛЕНИЕ ВОЙНЫ НА ПУБЛИЧНУЮ И ЧАСТНУЮ,

ИЗЪЯСНЕНИЕ СУЩНОСТИ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ

I. 1. Первое и необходимейшее деление войны сводится к тому, что война бывает или частная, или публичная, или, наконец, сме­шанная. ...Публичная война ведется органами гражданской влас­ти; частная же война ведется лицом, не имеющим таковой; сме­шанная война есть, с одной стороны, публичная, а с другой стороны, частная. Но сначала рассмотрим частную войну как древнейшую.

2. Ведение частной войны дозволено, раз оно не противоречит естественному праву, что, как я полагаю, достаточно ясно из ска­занного выше, поскольку установлено, что естественному праву не противоречит отражение кем-либо причиняемого насилия. Одна­ко, быть может, кому-нибудь покажется, что частная война не доз­волена с момента учреждения государственных судов. И, несмот­ря на то, что государственные суды установлены не природой, но человеческой волей, тем не менее они несравненно совершеннее созданий природы и пригоднее для спокойствия людей; потому и обращение к ним ни для кого не представляет такой важности, как для отдельных людей, нередко слишком проникнутых забо­той о самих себе и полагающих возможным осуществить свое право собственноручно, между тем как повиновение столь по­хвальному учреждению внушают сама справедливость и самый естественный разум. ...

II. 1. Не подлежит, конечно, сомнению, что самоуправство, су­ществовавшее до учреждения судов, весьма ограничено. И тем не менее самоуправство существует и, очевидно, не перевелось и по­ныне там, где кончаются пределы судебной власти; ибо закон, вос­прещающий осуществление своего интереса помимо суда, приме­ним лишь тогда, когда обеспечена полная возможность обраще­ния к правосудию. ...

IV. Война публичная бывает согласно праву народов или тор­жественная, или же неторжественная. Война, называемая мною здесь торжественной, обычно называется войной справедливой (законной) в том же смысле, в каком мы говорим о законном завещании..., о законном браке в отличие от рабского сожитель­ства. ...

2. Публичная же война неторжественная может быть свобод­на от тех обрядов и церемоний, может вестись против частных лиц и властью любых должностных лиц в государстве. А стало быть, если отвлечься от внутригосударственных законов, по-види­мому, каждое должностное лицо как для защиты вверенного ему народа, так и для осуществления актов власти располагает пра­вом ведения войны, если встретит сопротивление. Но так как вой­на может создать опасность для всего государства, то законами почти всех народов предусмотрено, что войну можно вести не иначе е, как по велению тех, кто облечен верховной властью. ...

V. 2. Но может случиться и так, что в обширном государстве власть начинать враждебные действия предоставлена подчиненным органам; при таких условиях без колебания следует считать, что такая война ведется верховной властью, так как если кто-нибудь поручает другому право выполнить что-нибудь, то сам он и считается виновником последнего. ...

VI. 1. Для нравственной способности управления государ­ством, именуемой обычно гражданской властью, Фукидид считает характерным наличие трех признаков, так как он называет под­линным государством лишь то общественное целое, которое об­ладает собственными законами, судами и должностными лицами. Аристотель находит три отрасли управления государством, а именно: совещение о предметах общих, заботы о назначении должностных лиц и отправление правосудия. ...

2. Если же кому-нибудь угодно произвести правильное деление (функций государства), то он легко найдет все относящееся сюда, так что не получится ни недостатка, ни излишка. Ибо ведь тот, кто правит государством, отчасти правит самолично, отчасти через посредство других. Непосредственно правление главы госу­дарства касается либо государства в целом, либо отдельных част­ностей. Государства в целом касается издание и отмена законов в области как религиозной (поскольку попечение о ней относится к ведению государства), так и светской. ...

Заведование отдельными частностями относится непосредственно либо к публичной, либо к частной области постольку, поскольку это связано с публичными интересами. Непосредствен­ное отношение к области публичной имеют или действия, как заключение мира, объявление войны, заключение договоров, или вещи, как государственные налоги и тому подобное, куда включа­ется даже право верховенства, принадлежащее государству над гражданами и их имуществом в интересах государства. Соответ­ствующее искусство Аристотель называет родовым именем “по­литики”, то есть “гражданским” или “совещательным” искусством. Дела частные составляют споры между отдельными гражда нами, разрешение которых органами государственной власти производится в интересах общественного спокойствия; соответствующее искусство Аристотель называет “правосудием”. Отправление прочих обязанностей производится или через должностных лиц, облеченных властью, или через иных ответственных лиц, к числу которых относятся также послы. Такого рода дей­ствия составляют содержание государственной власти.

VII. 1. Верховной же властью называется такая власть, дей­ствия которой не подчинены иной власти и не могут быть отмене­ны чужой властью по ее усмотрению. ...Общим носителем вер­ховной власти является государство, названное выше “совершен­ным союзом”. ...

3. ...Носитель власти в собственном смысле есть или одно лицо, или же несколько, сообразно законам и нравам того или иного народа. ...

VIII. 1. Однако здесь же следует, во-первых, отвергнуть мнение тех, которые полагают, что верховная власть всюду и без изъятия принадлежит народу, так что государей, которые злоупотребят своей властью, следует низлагать и карать; это мнение, проникнув в глубину души, послужило и может послужить еще в дальней­шем причиной столь многих бедствий, что не может укрыться от каждого одаренного разумом. Мы со своей стороны намерены оп­ровергнуть это мнение следующими доводами. Каждый человек волен отдаться кому угодно в личную зависимость. ...Так разве же не волен свободный народ также подчиниться кому угодно, одному или же нескольким лицам, перенеся таким образом на них целиком власть управления собой и не сохранив за собой ни малейшей доли этой власти? И нельзя сказать, чтобы здесь скры­валось хотя бы малейшее произвольное предположение, ибо мы ставим вопросы не о каком-либо сомнительном допущении, но о том, что допустимо в силу права. И напрасно станут приводить здесь неудобства, проистекающие или могущие проистечь отсюда, ибо какую бы форму правления ни изобрести, никак невозможно избежать тех или иных неудобств или опасностей. “Остается, ста­ло быть, принять то и другое или же отвергнуть все заодно”, - как говорится в комедии.

2. И подобно тому как существуют различные образы жизни, причем один предпочтительно другого, и каждый волен выбирать любой из множества различных родов, так и народ может избрать любой образ правления; ибо тот или иной правопорядок следует оценивать не с точки зрения преимуществ его формы, о чем суж­дения людей весьма расходятся, но с точки зрения осуществления в нем воли людей.

3. Причин же, почему народ может предпочесть отказаться целиком от верховной власти и передать ее другому, может быть великое множество, в частности, если доведенный до крайней опасности народ не имеет возможности найти иной способ защи­титься или же если угнетаемый нуждой не в состоянии иначе добыть достаточные средства существования. ...

6. Как мы уже указывали выше, путем справедливой войны можно приобрести как частную собственность, так и гражданс­ькую власть, то есть иными словами, право господства, не завися­щее ни от какой иной власти. Вместе с тем не следует думать, что это относится только к сохранению единодержавной власти там, где принят такой образ правления, ибо подобные же права и основания имеет власть знатнейших вельмож, правящих государством помимо народа. Что же поделать, если до сих пор не найдена столь демократическая республика, где хотя бы некоторые неиму­щие и чужестранцы, а также женщины и юноши не были исклю­чены из участия в обсуждении и решении государственных дел?

7. Сверх того, даже некоторые народы имеют под своей влас­тью другие народы и притом подчиняют их ничуть не меньше, чем царь. ...

13. Опровержение доводов, приводимых в защиту противопо­ложного мнения, не представляет затруднения. Ибо, во-первых, утверждение, что тот, кем кто-либо назначается на должность, есть начальник назначенного лица, верно только лишь в таком государственном устройстве, действие которого находится в по­стоянной зависимости от воли учредителя, но не в таком устрой­стве, которое лишь вначале зависит от воли учредителей, в дальнейшем же действует в силу необходимости, подобно тому, как, например, женщина сама берет себе мужа, которому она обязана уже навсегда подчиняться. ...Неверно предполагать, будто все цари поставлены народом. ...

14. Другой довод заимствуется из изречения философов, что всякое правительство учреждено ради тех, кем управляют, а не ради тех, кто управляет; оттого, как полагают, из достоинства са­мой цели следует, что управляемые выше правителей. Однако по­ложение о том, что всякое правительство установлено ради тех, кем оно управляет, не есть всеобщая истина, ибо некоторые пра­вительства сами по себе существуют ради правителя... Другие виды властвования имеют в виду взаимную пользу, как, например, власть мужа над женой. Так и некоторые государства могут быть учреждены ради пользы царя, в частности, государства, возникшие путем завоевания... Некоторые формы правления могут преследовать пользу как правительства, так и подвластных, например, если народ, не способный к самообороне, избирает для самозащиты могущественного царя. Впрочем, я не отрицаю того, что в большинстве государств целью самой по себе является польза самих подвластных. ...

XVII. 1. Необходимо отметить, что хотя верховная власть сама по себе едина и неделима, ...то есть будучи совершенно независи­мой, тем не менее иногда бывает разделена на так называемый потенциальные или же на субъективные части. ...

2. Многие приводили немало возражений против такого как бы двойственного порядка; но... в делах государственных нет ни­чего, что было совершенно свободно от каких-нибудь недостатков, а потому и право следует выводить не из того, что может пока­заться тому или другому наилучшим, но из воли, служащей источ­ником самого права. ...

Глава IV

О СОПРОТИВЛЕНИИ ВЛАСТИ

I. 2. Вопрос заключается...в том, дозволено ли частным или должностным лицам восставать против тех органов верховной или подчиненной власти, которым они сами подчинены? ...Воз­можно ли сопротивление верховной власти или подчиненным органам, действующим по уполномочию верховной власти (?).

3. Однако же, по мнению всех благомыслящих людей, не под­лежит сомнению, что не следует повиноваться приказам власти, противным естественному праву и божественным заповедям. ...Если же, по той или иной причине, все же носителю верховной власти угодно причинить нам обиды, то это предпочтительнее перенести, чем противиться его воле.

II. 1. И все же, как мы сказали выше, все по природе имеют право противиться причинению им насилия. Но так как государ­ство установлено для обеспечения общественного спокойствия, то ему принадлежит некое верховное право над нами и нашим дос­тоянием, поскольку это необходимо для осуществления государ­ственных целей. Поэтому государство и может наложить запрет на это всеобщее право сопротивления ради сохранения обще­ственного мира и государственного порядка. А что государству угодно именно это, в том не может быть сомнения, так как иначе оно не может осуществлять свою цель. Ибо если сохранить такое всеобщее право сопротивления, то будет уже не государство, но беспорядочная толпа, как у циклопов. ...

IV.1. В новом завете Христос, заповедав воздавать кесарю кесарево, тем самым хотел внушить последователям своего уче­ния необходимость, коль понадобится, не меньшего, если даже не большего, повиновения велениям верховной власти, связанного с терпением, которое евреи должны были оказывать своим ца­рям. Наилучшим истолкователем этого является апостол Па­вел, который, подробно излагая обязанности подданных, говорит, между прочим, следующее: “Противящийся власти противится божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение”. ...

2. Но, скажет кто-нибудь, ведь невыгодно же терпеть обиды. Другие же на это возражают, - сообразуясь, по моему мнению, больше с истиной, нежели со смыслом слов апостола, - что и самые обиды полезны для нас, так как перенесение их не остает­ся без награды. Мне кажется, что апостол имеет в виду общую цель, которая преследуется таким порядком, а именно - государствен­ное спокойствие, которым объемлется и частное. И в действитель­ности это благо, несомненно, обеспечивается нам преимущественно публичной властью. Ибо никто ведь не желает зла самомусебе; между тем благо правительства состоит в счастье его подданных. “Блюди тех, кому ты повелеваешь”, - говорил кто-то. ...

5. В делах государственных, без сомнения, особенно необходим, как сказано, порядок властвования и подчинения; этот порядок, однако же, несовместим со свободой частного лица сопротивлять­ся власти. ...

VIII. Итак, во-первых, если государи состоят в подчинении у народа - либо с самого начала получившие власть от него, либо ставшие к нему в подчинение впоследствии,... то в случае нару­шения ими закона или совершения ими преступления против закона или государства им не только возможно противиться си­лой, но при необходимости и наказывать смертью. ...

IX. Во-вторых, если царь или кто-либо иной отречется от вла­сти или же явно покинет правление, то затем в отношении его считалось дозволенным все, что допустимо по отношению к част­ным лицам. Однако же никоим образом нельзя считать отрек­шимся от вещи того, кто повинен лишь в небрежности.

X. В-третьих, если царь отчуждает царство или подчиняет его другому, то... он тем самым отрекается от царства. ...

XIII. В-шестых, если верховная власть разделена частью меж­ду царем, частью между народом или сенатом и царь вмешивает­ся в часть, ему не предоставленную, то ему можно законно воспро­тивиться силой, так как власть его не распространяется до таких пределов. ...

XIV. В-седьмых, если в акте о вручении власти оговорено, что в известных случаях королю можно оказывать сопротивление, то хотя такой договор нельзя рассматривать как изъятие какой-либо части власти, тем не менее им предусматривается сохране­ние некоторого рода естественной свободы, изъятой тем самым от подчинения царской власти. При отчуждении права ведь воз­можно также ограничить путем соглашений объем отчуждаемого права.

XVI. ...Если имеет место захват власти путем неправой войны с нарушением всех требований права народов и за этим не следу­ет какое-либо соглашение или не будут даны какие-либо гаран­тии и власть удерживается исключительно силой, то против зах­ватившего власть остается в силе право войны и оттого по отношению к нему дозволено все, что разрешено по отношению к врагу, которого вправе убить даже любое частное лицо. ...

XVIII. Не в меньшей мере дозволялось убить лицо, насиль­ственно захватившее власть, если к этому присоединялось прямое уполномочие того, кому на самом деле принадлежала власть по­велевать - будьто царь, сенат или народ. ...

XIX. 1. За исключением указанных случаев, я не могу одоб­рить насильственное низложение или убийство частным лицом захватчика верховной власти.

3. Наилучший совет дает Платон в послании к Пердикке; сло­ва его так переданы по-латыни Цицероном: “Предпринимай в государстве лишь то, что может быть одобрено твоими сограж­данами; принуждать же к чему-нибудь не следует ни родных, ни родины”. ...

XX. Во всяком случае в решение таких спорных вопросов частные лица не должны вмешиваться, но должны сообразовать свои поступки с теми, в чьих руках находится власть. ...

Книга вторая

Глава XX

О НАКАЗАНИЯХ

I. 1. Вначале, когда мы рассматривали причины возникнове­ния войн, мы сказали, что деяния можно рассматривать двояко: как допускающие или возмещение, или наказание. ...

Наказание в общем значении слова есть перенесение зла, при­чиняемого за совершение злодеяния. Ибо хотя в качестве наказа­ния имеют обыкновение подвергать работам, тем не менее такого рода работы рассматриваются только как принудительные и от­того их следует относить к страданиям. ...

3. ...Наказание в собственном смысле слова... есть воздаяние за преступление...

IV. 2. В вопросе о наказании людей верно следующее: человек настолько связан кровным родством с другим, что не должен ему вредить иначе, как ради достижения какого-нибудь блага. ...

VI. 2. ...В наказании преследуется или польза совершившего преступное деяние, или же польза того, против кого оно было на­правлено, или, наконец, польза всех в целом.

VIII. 1. В чьих интересах желательно, чтобы преступление не было совершено, тем важно также не потерпеть впоследствии от того же самого преступника или от других лиц. ...У Тацита (рим­ский историк) мы читаем следующее: “Пусть он спра­ведливым возмездием обеспечит безопасность”.

Чтобы избегнуть обиды со стороны того, от кого потерпели уже зло, можно прибегнуть к троякого рода предохранительным мерам: во-первых, удалить совершившего преступление, во-вторых, отнять У него дальнейшую возможность вредить, наконец, в-третьих, отучить его от преступной деятельности причинением ему страдания, что связано с исправлением, о чем уже шла речь. А во избежание причине­ния зла потерпевшему со стороны других лиц необходимо не любое наказание, но всенародное, примерное и действующее на зрителей.

2. Возмездие, если даже оно осуществляется в частном поряд­ке, в этих целях в пределах справедливости, дозволено в силу хотя бы естественного права, то есть вне зависимости от законов божес­ких и человеческих, а также от случайных обстоятельств. При этом безразлично, производится ли оно самим потерпевшим или другим лицом, поскольку сообразно природе людям свойственно помогать друг другу. ...

4. Но поскольку в делах своих и в делах наших близких мы подкуплены нашими чувствами, то поэтому, когда многие семьи сошлись одновременно в одном месте, были учреждены суды и им одним была дана власть взыскивать за причиненный вред; у прочих же была отнята свобода, предоставленная природой. ...

XXX. 1. Всеобщая причина, которая должна отвлекать от со­вершения преступления, есть боязнь несправедливости. Мы обра­щаемся теперь не к любого рода преступлениям, но к тем, которые по своим последствиям выходят за пределы личности самого преступника. Правонарушение тем значительнее, чем больший вред им наносится другому. Оттого первое место занимают совер­шенные преступления, следующее место - такие, которые про­стерлись до некоторых деяний, но не до окончательного заверше­ния: такие тем тяжелее, чем далее продвинулось совершение преступления. Среди разного рода деяний особо видное место за­нимают нарушения общего порядка, причиняющих вред боль­шинству. Затем следуют преступления против отдельных лиц. Тягчайшее преступление есть посягательство против жизни; сле­дующее - против семьи, основа которой есть брак; затем идут посягательства на отдельные вещи, составляющие желанный предмет обладания, как путем прямого похищения, так и путем злоумышленного причинения убытка.

2. Эти самые деления можно подвергать более подробному делению, но указанному нами порядку следовал сам бог в десяти заповедях. ...

XXXIII. Мера наказания определяется не только сама по себе, но в отношении к лицу, несущему наказание. Ибо одна и та же пеня неимущего обременит, богатого же не обременит; и для нич­тожного по происхождению позор есть незначительное зло, для именитого же - тяжкое. ...

XXXVIII. Мы выше показали и в разных местах этому учит история, что обычно предпринимаются войны в виде наказания. В большинстве случаев эта причина сочетается с задачей возме­щения вреда, когда один и тот же акт был неправомерным и при­чинил существенный вред, из коих двух качеств рождаются два различных обстоятельства. Достаточно, впрочем, ясно, что войны не следует начинать из-за любого рода правонарушений; ибо не за всякую вину самые законы определяют соответствующее наказа­ние, которое наносит вред безопасности не иначе, как заведомым преступникам. ...Мелкие и заурядные проступки нужно скры­вать, а не карать. ...

XL. 4. ...Власть имеет источником естественное право...

XLI. Но здесь нужно соблюдать некоторые предосторожности. Во-первых, нельзя принимать за право естественные внутриго­сударственные обычаи, хотя бы и не без разумного основания при­нятые между многими народами. ...

XLII. Во-вторых, нельзя неосмотрительно причислять к запре­там природы то, что недостаточно установлено как таковое и что скорее воспрещено божественной волей. К этому разряду, пожа­луй, должно относить запреты внебрачного сожительства, а также, например, того, что называется кровосмешением, и еще ростовщи­чество.

XLIII. 1. В-третьих, необходимо тщательно различать, с одной стороны, общие начала, как, например, предписание вести достой­ный образ жизни, то есть согласно разуму, а также некоторые дру­гие, близкие к этому, но настолько очевидные, что не допускают сомнения, как, например, предписание не похищать чужого имуще­ства, и, с другой стороны, производные выводы, из которых одни усва­иваются легко, как, например, что вступившим в брак не дозволено прелюбодеяние..., другие же - труднее, как, например, что отмщение, находящее удовлетворение в чужом страдании, порочно. ...

Глава XX І

О РАСПРОСТРАНЕНИИ НАКАЗАНИЙ

І. 1. Очень часто возникает вопрос о распространении наказа­ний, касающийся соучастников преступления и прочих (прикос­новенных лиц).

Соучастники преступления наказываются не столько за чу­жое, сколько за свое преступление. ...

2. Следовательно, те, кто повелевает совершить преступное де­яние, кто дает требуемое согласие, кто помогает, кто укрывает по­хищенное или участвует иным путем в самом преступлении: подает совет, подстрекает, одобряет, кто не воспрещает, когда по праву в собственном смысле обязан воспретить, или кто по тако­му же праву обязан оказать помощь потерпевшему и не окажет таковой, кто не отсоветует, когда следует отсоветовать, кто скроет содеянное, о чем должен был по закону сообщить,- все такие лица могут быть наказаны, если они повинны в злодеянии, которое достаточно для того, чтобы повлечь за собою наказание. ...

Книга третья Глава XXV

ЗАКЛЮЧЕНИЕ, С УВЕЩАНИЯМИ

О СОБЛЮДЕНИИ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ И МИРА

I. 1. И здесь я считаю возможным окончить свой труд, не потому, что высказано все, о чем можно было сказать, но потому, что сказано достаточно для закладки фундамента. ...

Однако прежде чем отпустить читателя, я, подобно тому как толкуя о военных действиях, добавил некоторые увещания об избежании по мере возможности войны, так и теперь я намерен присовокупить некоторые увещания... в целях соблюдения добро­совестности и мира.

Добросовестность должна соблюдаться не только для чего-либо другого, но и для того, чтобы не исчезла надежда на мир. Добросовестностью ведь держится не только всякое государство, по словам Цицерона, но и великое общение народов. ...

III. Словом, если может быть достигнут достаточно обеспечен­ный мир путем прощения злодеяний, возмещения убытков и рас­ходов, то это - не так плохо, в особенности же для христиан, коим господь даровал свой мир. Наилучший толкователь этого мира желает, чтобы мы стремились к миру со всеми, насколько это в нас заложено. ...

Большинство царей, по словам Плутарха в жизнеописании Пирра, пользуются двумя словами «мир и война», как монетами, не в целях справедливости, но ради выгоды

«О праве войны и мира», книга 2

Голландский юрист, философ и драматург. В многочисленных трактатах по истории и теории права касался, в частности, вопросов свободы мореплавания, государственных полномочий в религиозных делах, административного устройства республик (прежде всего Голландской). Из-за репрессий против арминиан (умеренного богословского направления, выступившего против крайностей преобладавшего в Голландии кальвинизма) оказался в заключении, откуда бежал ко двору Людовика XIII. Во Франции создал свой главный труд - «О праве войны и мира: Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права».

23 мая 1618 года наместники короля Фердинанда Габсбургского держали ответ перед представителями сословий Богемии в зале пражского Града. Сословия еле сдерживались: Фердинанд, воинственный католик, готовился отнять у них былые привилегии, и прежде всего право свободы вероисповедания. Фердинандов кузен, император Маттиас, с ними умел договариваться - но Маттиас теперь был стар и немощен. Наместники тоже знали толк в компромиссах - но теперь их попытки утихомирить протестантское большинство были тщетны. В конце концов граф Турн закричал: «Или им не жить, или нашей вере погибнуть!»; толпа двинулась на двоих наместников и их секретаря. Подхватила, подтащила к окну - и вышвырнула.

Трое отделались ушибами, хотя упали с 20-метровой высоты. Католики потом утверждали, что их по мановению Богоматери спасли ангелы; протестанты говорили, что наместники просто приземлились в кучу нечистот, а потом их спасла не Дева, но матрона - хозяйка близлежащего дворца, властная княгиня Поликсена фон Лобковиц, спрятала горемык от разозленной общественности буквально под собственными юбками. Фарс фарсом, но начавшееся восстание Габсбурги взялись потопить в крови; стороны озаботились поиском союзников, накопившиеся во всех столицах взаимные счеты, обиды, территориальные претензии вскипели, и религиозный конфликт внутри Священной Римской империи превратился в общеевропейскую войну, какой еще не было от сложения мира.

Жак Калло. «Большие бедствия войны», 1632 год

Мера бедственности любой войны, даже колоссальной, даже меняющей ход мировой истории, становится с каждым полувеком все невнятнее. Но есть цифры, хотя бы приблизительные. Счет уничтоженных за время Тридцатилетней войны городов шел на тысячи. Деревень - на десятки тысяч. В большинстве земель империи выкошена треть населения. А где-то - на северо-востоке, в Мекленбурге, и на западе, в Вюртемберге, - и больше половины. Тех, кого оружие пощадило, добивали голод и болезни. Запустели целые области, и на то, чтобы кое-как восстановить хозяйственные и демографические показатели, Центральной Европе еле хватило 50 лет.

Жаку Калло, как считается, впечатлений от одной только кампании, французского вторжения в Лотарингию (1633), хватило для по-своему исчерпывающего «портрета» Тридцатилетней войны. «Большие бедствия войны» Калло - не хроника конкретных событий, но и не аллегория, батальные зверства чинно изображающая фигурами Марса и Беллоны. Декоративности, героики, горациевского «dulce et decorum» в этих гравюрах нет; собственно, поле битвы изображено (и то без всякой красивости) только единожды. Грабежи, мародерство, разнообразные казни солдат и мирных жителей, калеки, ползающие перед госпиталем и выпрашивающие милостыню: война такова.

И она не становится менее отвратительной от того, что все это заключено в добропорядочную как будто бы рамку. Открывается серия листом, где новобранцы, еще чистенькие, еще вполне человекообразные, строятся под знаменем, а завершается торжественным зрелищем монарха, награждающего руководивших мясорубкой генералов: орлы, герои. А что делать? Так устроен мир, война в нем будет всегда, и протестантам-шведам не с чего придерживаться во вспарывании животов какой-то более гуманной методы, чем добрым французским католикам. В 1625 году в Париже вышла книга, автор которой писал: «Я был свидетелем такого безобразия на войне между христианами, которое позорно даже для варваров, а именно: сплошь и рядом берутся за оружие по ничтожным поводам, а то и вовсе без всякого повода, а раз начав войну, не соблюдают даже божеских, не говоря уже о человеческих, законов, как если бы в силу общего закона разнузданное неистовство вступило на путь всевозможных злодеяний».

Книга называлась «О праве войны и мира», а автора звали Гуго Гроций, или, на родном ему голландском наречии, де Грот. Он знал, о чем говорил, когда писал о злодеяниях: когда он родился, нидерландские провинции уже воевали с Испанией, и конца этой войны он не увидел. Тем менее у него было причин думать, что взаимное человекоубийство можно взять и упразднить одним прекрасным движением воли.

Но Гроций надеялся, что и войны можно регулировать. Что критерий самой возможности и правомерности боевых действий - не одна только воля государя, ничем не сдерживаемого, как у Макиавелли, и уж точно не потребность истребить иноверцев. Что во взаимоотношениях между народами есть разумные постулаты, которые ради действительного общего блага достаточно распознать и соблюдать.

«О праве войны и мира» - не нудный правоведческий трактат и не спонтанно-бессвязный крик души. Гроций почти что изнуряет читателя образованностью; нет, кажется, ни одного положения, ради доказательства которого на протяжении одного абзаца он не ссылался бы на Овидия и Стация, Сенеку и Полибия, Цицерона и Аристотеля да еще на дюжину мест из Писания.

Но сам строй этих положений - он новый. Есть право естественное, есть право божественное, а есть право человеческое, то, что в людском общежитии установлено ради пользы по взаимному соглашению, а не по неумолимым законам природы. «Право народов», международное право - еще один род человеческого права, когда в такое же соглашение вступают государства, равноправные по определению, вне зависимости от территориального могущества или величия правящей династии (и «носителем верховной власти» становится собственно государство, а не его суверен). Хотя справедливая война возможна и даже необходима, но во время войны должно стремиться к миру, и даже с ущербом. Ясный договор - мерило добросовестного положения вещей, и соблюдать его надлежит свято; следует удерживаться от чрезмерных опустошений и от убийства, даже непреднамеренного, детей, женщин, стариков да и вообще мирного населения.

Новизна конфликта настолько масштабного, каким была Тридцатилетняя война, требовала и совершенно нового осмысления международной политики. Именно поэтому, очевидно, трактат Гроция - кальвиниста, ставшего жертвой внутрипротестантской богословской распри, голландца, вынужденного эмигрировать во Францию,- воспринимался как нечто желанное и даже судьбоносное. Еще при жизни Гроция (он умер в 1645 году) его книга вышла несколькими изданиями и стала настольным чтением многих правителей и полководцев; король Густав II Адольф, «шведский Марс» и «северный лев», всегда держал при себе «О праве войны и мира», словно Александр - «Илиаду».

Окончательная победа Гроция, впрочем, оказалась посмертной. Вестфальский мир, завершивший войну в 1648 году, был уже не полюбовной сделкой государей, а результатом трудов многолюдного дипломатического конгресса, который действовал словно по Гроциевым прописям. «О праве войны и мира» было теорией, Вестфальский мир - практикой: его соглашения, окончательно уравняв в правах христианские исповедания на территории империи и выстроив равновесие сил на континенте, заодно сформулировали нормы, по которым существует до сих пор международное право. Не истребившее войну как последний довод государей, не перековавшее мечи на орала, но все ж таки старающееся утверждать вместе с Гроцием: «Редко причина возникновения войны такова, что ее или невозможно, или не должно избегнуть».

Гуго Гроций

О праве войны и мира

Книга первая

Глава I

ЧТО ЕСТЬ ВОЙНА, ЧТО ЕСТЬ ПРАВО?

I. Порядок изложения.

II. Определение войны и происхождение этого слова.

III. Определение права по свойствам действия и деление его на право господства и на право равенства.

IV. Деление права по качеству на способность и соответствие (facultas и aptitudo).

V. Деление способности, или права в строгом смысле, на власть, собственность и право требования.

VI. Другие деления способностей - на низшие и высшие.

VII. Что есть соответствие?

VIII. О справедливости исполнительной и распределительной: их особенности состоят не в различии геометрической и арифметической пропорции, а также не в том, что одна относится к предметам общей собственности, а другая - к предметам частной собственности.

IX. Определение права как правила и деление его на естественное и волеустановленное.

X. Определение естественного права, его деление, отличие от того, что называется правом в несобственном смысле.

XI. Инстинкт, как общий для всех животных, так и свойственный лишь человеку, не составляет особого вида справедливости.

XII. Доказательства существования естественного права.

XIII. Деление волеустановленного права на человеческое и божественное.

XIV. Деление права человеческого на внутригосударственное, на право в более тесном и широком смысле по сравнению с внутригосударственным; последнее есть право народов. Разъяснение и доказательство его существования.

XV. Деление права божественного на всеобщее и свойственное одному народу.

XVI. Право древних евреев никогда не обязывало чужестранцев.

XVII. Какие доводы могут извлечь христиане из древнееврейского права и каким образом это возможно?

Порядок изложения

I. Все взаимные споры лиц, не связанных воедино общим внутригосударственным правом, относятся к состоянию войны или мира; таковы споры тех, кто еще не объединен в народ, или тех, кто принадлежит к различным народам, - как частных лиц, так и самих государей, а также лиц, обладающих равными с последними правами, а именно - лиц знатного происхождения и свободных граждан в республиках. А так как войны ведутся ради заключения мира и нет такого спора, из-за которого не могла бы возгореться война, то уместно будет в связи с изложением права войны остановиться на том, какого рода обычно возникают разногласия, сопряженные с войной. Самая же война приводит нас затем к миру как своей конечной цели.

Определение войны и происхождение этого слова

II. 1. Поскольку мы намерены толковать о праве войны, то необходимо исследовать вопрос о том, что такое война, о которой идет речь, и что такое право, о котором ставится вопрос. Цицерон утверждал, что война есть состязание силой. Тем не менее вошло в обычай называть этим именем не действие1 , но состояние; так что война есть состояние борьбы силою как таковое. Это общее понятие обнимает всякого рода войны, о которых должна идти речь в дальнейшем. При этом я ведь здесь не исключаю и частной войны, так как на самом деле такая война предшествует войне публичной и, без сомнения, имеет с последней общую природу, почему они должны называться одним и тем же, свойственным им именем.

2. Этому не противоречит происхождение самого слова "война", ибо слово bellum [война] происходит от более древней формы - duellum [поединок], подобно тому как duonus превратилось в bonus, a duis - в bis. Duellum в таком же смысле происходит от duo [два], в котором для нас "мир" означает "единение". Так же точно у греков слово polemos [война] произошло от обозначения "множества": в древности lue [раздор) было выведено из слова "распад", подобно тому как из "разложения тела" произошло due [мука].

3. Язык не противится употреблению слова "война" в этом более широком смысле. Однако ничто не препятствует нам присваивать название войны исключительно только вооруженному столкновению государств, поскольку, несомненно, родовое название сообщается нередко также тому или иному виду, в особенности же такому, который имеет какое-нибудь особое преимущество перед другими видами, Я не ввожу в определение понятия войны признака справедливости, потому что задачу настоящего исследования составляет именно разрешение вопроса о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой и какая именно война справедлива. Следует все же отличать постановку вопроса от самого предмета, о котором ставится вопрос.

Определение права по свойствам действия и деление его на право господства и на право равенства

III. 1. Давая настоящему исследованию заглавие "О праве войны и мира", мы, во-первых, как уже сказано, разумеем именно вопрос о том, может ли какая-нибудь война быть справедливой. И затем - еще другой вопрос: что же может быть в войне справедливо? Ибо право здесь означает не что иное, как то, что справедливо, при этом преимущественно в отрицательном, а не в утвердительном смысле, так как право есть то, что не противоречит справедливости. Противоречит же справедливости то, что противно природе существ, обладающих разумом. Так, по словам Цицерона в трактате "Об обязанностях" (кн. II, гл. I), противно природе причинять ущерб другому ради собственной выгоды; и в доказательство этого он приводит то, что при таком положении дела человеческое общество и взаимное общение людей неизбежно разрушились бы. Грешно человеку злоумышлять против другого человека, полагает Флорентин, ибо природа установила некое сродство между ними (L. ut vim. D. de Iust. et Iure). Сенека же в трактате "О гневе" (кн. II, гл. 32) пишет: "Пусть все члены тела находятся во взаимном согласии, так как сохранение отдельных частей важно для целого: люди должны щадить друг друга, потому что они рождены для общения2. Ибо общество не может существовать иначе, как взаимной любовью и заботой о составных частях".

2. Подобно тому как одни сообщества свободны от неравенства3, например, взаимные отношения братьев, граждан, друзей или союзников, другие же, напротив, не свободны от неравенства и, по словам Аристотеля, допускают превосходство, например, отношения отца к детям, хозяина к рабу, царя к подданным, бога к людям4, так и один вид справедливости состоит в отношениях между равными, а другой - в отношениях между господствующими и повинующимися. Поэтому мы едва ли ошибемся, если этот последний вид назовем правом господства, а первый - правом равенства.

Деление права по качеству на способность и соответствие (facultas и aptitudo)

IV. От права в этом смысле отлично иное, хотя и зависящее от первого, - касающееся лиц. В этом последнем смысле право есть нравственное качество, присущее личности, в силу которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или иначе. Это право присуще личности, хотя нередко оно и связано с вещами, как, например, сервитуты, лежащие на усадьбах и носящие название вещных прав в отличие от других, чисто личных, - не потому, чтобы первые тоже не были связаны с личностью, но потому, что они связаны с нею, поскольку им принадлежит какая-нибудь определенная вещь. Совершенное же нравственное качество мы называем способностью, менее совершенное мы называем соответствием; в вещах естественных первым соответствует действие, вторым - возможность.

Деление способности, или права в строгом смысле, на власть, собственность и право требования

V. Юристы обозначают способность словом "свой", то есть принадлежащий кому-либо. Мы же отныне будем называть ее правом в собственном, или тесном смысле; им объемлется власть как над собой, что называется свободой5, так и над другими лицами, например, власть отеческая и господская; а также собственность - полная, или неограниченная6, и ограниченная, как узуфрукт, право залога, ссуда; право требования по договору, чему с другой стороны соответствует обязанность.

Другие деления способностей - на низшие и высшие

VI. Способности, с другой стороны, бывают двоякого рода: или низшие, то есть предоставленные в частное пользование, или высшие, которые имеют преимущество перед частным правом, будучи предоставленными всему обществу в отношении его членов и их имущества ради общего блага. Такова власть государя, которой подчинены власть отеческая и господская; таково владение государя вещами отдельных лиц ради общего блага, господствующее над владением частных собственников7; так, каждый гражданин несет ответственность сперва перед государством в общественных интересах, а затем уже перед своим кредитором.

Что есть соответствие?

VII. Соответствие Аристотель ("Этика Никомаха". кн. V) называет также "достоинством"8. Идею сообразной с ним так называемой соразмерности Михаил Эфесский передает словами "соответственное", "приличествующее".

О справедливости исполнительной и распределительной; их особенности состоят не в различии геометрической и арифметической пропорции, а также не в том, что одна относится к предметам общей собственности, а другая - к предметам частной собственности

VIII. 1. Способности соответствует справедливость исполнительная, то есть справедливость в собственном, или тесном, смысле слова. "Договорная" справедливость Аристотеля - слишком натянутое название, ибо когда, например, фактический владелец моей вещи мне ее возвращает, он поступает так не в силу договора; а между тем такое возвращение вещи относится именно к рассматриваемой справедливости, которую тот же Аристотель удачнее называет "исправительной". Достоинству же у Аристотеля соответствует справедливость распределительная, спутница тех добродетелей, которые обеспечивают пользу другим людям, как-то: щедрости, милосердия, правительственной предусмотрительности.

2. Что же касается утверждения Аристотеля, что исполнительная справедливость следует простой пропорции, называемой арифметической, а распределительная справедливость следует относительной пропорции, называемой Аристотелем геометрической (которая у математиков9 одна только имеет название пропорции), то подобное положение дел имеет место часто, но не всегда; и сама по себе справедливость исполнительная отнюдь не отличается от распределительной таким именно применением пропорции, но, как мы уже сказали, отличается предметом, к которому она имеет отношение. В самом деле, и по договору товарищества распределение производится согласно относительной (геометрической) пропорции; в свою очередь, в том случае, когда оказывается одно лишь лицо, способное занять ту или иную общественную должность, назначение совершается не иначе как согласно простой пропорции.

3. Не ближе к истине также утверждения некоторых авторов о том, что распределительная справедливость имеет отношение к общему достоянию, исполнительная же - к имуществу частных лиц. Напротив, ведь если кто-нибудь, например, пожелает распорядиться своим имуществом на случай смерти, то он обычно руководствуется распределительной справедливостью. Когда же государство возмещает из общественной казны затраты на общественные нужды, понесенные кем-либо из граждан, расчет производится не иначе, как согласно исполнительной справедливости. Это различие правильно подмечено одним из наставников Кира. Ибо когда Кир присудил младшему мальчику меньший по размерам плащ, ...